1.

Я давно уже обещал написать как прошли мои пасхальные каникулы и вот потихонечку приступаю.

Начну, пожалуй, сначала. А началом были умкины гастроли, о которых я уже писал, и которые пробудили угасший интерес к происходящему вокруг. В частности, я узнал о существовании листа рассылк, посвященного русскому року в Израиле, ну и по совместительству не только русскому и не только року www.tarunz.org/~vasilii/ru-rock-in-il.

Итак. Начались каникулы 19 апреля, закончились 29. 10 полноценных выходных подряд (я взял один день отпуска). Если мне не изменяет память, то как раз 19 вечером должно было состояться выступление местной русской группы "Дороги джонга" в тель-авивском клубе Barby. Когда-то, в прошлом году на фестивале "Русский рок на Киннерете" мы их уже слышали, тогда они показались одним из лучших коллективов, и мы решили сходить. Мы - это я и мой друг Олег Слуцкий (sluoleg@netvision.net.il).

Потому ближе к вечеру я сел в машину и поехал в Тель-Авив. Где-то на полпути у меня отвалилась выхлопная труба (задний глушитель). Не то, чтобы она не предупреждала ранее о том, что может так сделать. Там уже давно что-то грохотало и подванивало, но вот чтобы так, на совершенно ровной дороге? Ну я остановился, снял ее, положил в машину и поехал дальше. Пришлось открыть окна, так как в салон стало задувать бензиновым перегаром, но погода была жаркой и это не напрягало. Ну а заглушить грохот всегда можно громкой музыкой. Так как с Умки я все еще не соскочил, был выбран "Компакт", хотя глушитель и не нога, но ведь он тоже сделал "хрясь пополам".

Вобщем грохоча и постреливая, я добрался до Слуцкого (он живет в Тель-Авиве) и мы поехали в клуб. Где он находится я не очень себе представляю. Район выглядит как какие-то гаражи, низкие здания, перемежаемые, тем не менее, любопытными магазинчиками. В одном из них торговали всякими светильниками в виде прозрачных труб с подцвеченной и подсвеченной жидкостью, через которую поднимались вверх пузырьки воздуха. Красиво.

Сам клуб снаружи напоминает летний кинотеатр в парке или советском доме отдыха. Внутри, однако, там довольно прикольно. Потолок опирается на железные арки, закрепленные на стоящих в зале опорах. С потолка свисают не то просто давно нечищенные, не то специально нечищенные светильнки, горящие с некоторым недокалом, создающим приятную неяркую освещенность зала. В одной стороне зала стойка с напитками, в другой - сцена. Посреди в этот день стояли столики, где мы и сели, а на других мероприятиях там бывает просто площадка. Так к примеру было на "Текилла джаз", на которую Олег ходил, а я нет.

Долго описывать выступление "Дорог" я не буду. Во-первых, это была примерно таже программа, что и на Киннерете (правда с существенно лучшим звуком - аппаратура в клубе вполне пристойная). Во-вторых, достаточно глупо описывать то, что было придумано чтобы его слушали. Музыка приятная, тексты вобщем тоже, хотя если быть объективным, Гребенщиков это спел много лет назад и лучше. А ведь и он сам уже скорее фигура прошлого, возбудитель приятной ностальгии. Может щемить, но уже врядли может вставлять.

Выступление закончилось, мы попрощались с музыкантами (один из них, клавишник, оказался знакомым по одному из умкиных сейшонов), но уходить не хотелось. Было еще много невыпитого виски (из созданных заранее стратегических запасов), и в зале явно намечалось что-то еще. Так и случилось. Русские ушли и их место заняла местная публика, а место "Дорог" соответственно местная же группа. И публика и группа были явно моложе, вели себя несколько иначе, с большим энтузиазмом, что ли. Рядом с нашим столиком сидела, как нам показалось, мама солиста.

Подтвердилось это вскоре. Переполненная радости за то, что видит своего сына на сцене, она рвалась ею поделиться с окружающими, а ближайшим окружающим был я. Ее нисколько не смутило мое незнание иврита, она перешла на английский и поведала, что это ее сын и была совершенно счастлива, что его выступление нравится кому-то еще. А оно действительно понравилось, хотя конечно никакого откровения в их музыке не было, зато оно компенсировалось неподдельным энтузиазмом и хорошей слаженностью всей группы.

Потом этих ребят сменили другие, частично сменилась и публика. Ушли вскоре и мы. Эти, последние выглядели олдовыми, и пели что- то невероятно скучное и натужное. Не могу сказать, что в таком вечере есть что-то особо крутое, но иногда, когда не надо на следующее утро вставать на работу, можно провести время и так.

К слову сказать, домой я добрался часам к 4 утра, а на следующий день нужно было все же починить глушитель, чем с трудом продрав очи я и занялся. В Хадере все гаражи были закрыты (все же полупраздничный день и пятница), в Натании были закрыты почти все, вобщем добрался я до Петах-Тиквы в "Подольский", где мне приварили сломавшуюся трубу и поставили новый блестящий глушак.

2.

Заплатив свои 380 шекелей, я заехал к только что проснувшемуся Слуцкому чтобы составить планы на дальнейшее. А в планах рисовался фестиваль этнической музыки Boombamela 2000 в дюнах между Ашдодом и Ашкелоном на Nitsanim Beach. Узнали мы о мероприятии все из той же рассылки, и хотя на вчерашнем концерте нам говорили, что ничего интересного там не будет, что там будут одни торчки, посмотреть на это все же хотелось. Обещали более 150 групп, медитацию и все дела.

Вобщем прийдя к Слуцкому, я понял, что надо вернуться домой и поспать, а вечером ситуация проясниться. Так я и сделал, и часов в 6-7 вечера, загрузив машину припасами, спальником, палаткой, газовой печкой, и тому подобным хозяйством, поехал обратно в Тель-Авив, где к моим запасам мы прибавили запасы Слуцкого и поехали в ночь.

О том, что происходит что-то необычное стало ясно уже на шоссе. Боясь проскочить небольшой сворот на узенькую дорогу с четырехзначным номером 3631, ведущую к дюнам мы медленно въехали в большую пробку. Из машин выходили люди, нет из машин выходил пипл, и уже это было странно. Пробку создал мент, перегородивший дорогу 3631 и пропускавший в обе стороны по одной машине. В конце концов миновали мента и мы и поехали дальше. Ситуация сгущалась, дорога стала узким проездом между двумя рядами машин, что будет дальше было непонятно. Понятно было только то, что с нас захотят взять денег.

Поэтому чтобы всех перехитрить мы нашли свободный промежуток на обочине, и пошли на разведку. Раведка показала, что идти слишком далеко и мы проехали еще метров 300, припарковались, нагрузились частью припасов и пошли огородами туда, где, как нам казалось все и будет. Вобщем немного запыхавшись под грузом средств автотуризма переносимых в малопреспособленных для ношения на горбу баулах, мы оказались где-то в самом центре необъятной автостоянки, где кроме машин и равнодушных к нашим страданиям охранников ничего не происходило. Пипла не было. Хотя было ясно, что в этом сонмище машин кто-то приехал и где-то сконцентрирован. На таком количестве транспорта можно было пол Вудстока привезти. Вобщем пришлось позорно выяснять у охранника куда же дальше.

А дальше оказалось, что в автобус, который и везет к месту. Так мы и сделали, узнав что автобус бесплатный. Привезли нас к большой огороженной высоким забором из железной сетки площадке. Вдоль стен явно торговали жратвой, прикидами, фенечками и прочими сопутствующими мероприятию товарами. Внутри виднелись народные индейские жилища, в которых, как люди подкованные эпизодическим чтением hippy.talks знаниями, мы опознали пресловутые типи.

Из-за забора доносились стуки барабанов и звуки другой музыки. Действие влекло, но платить все еще не хотелось. Поэтому мы продолжили самоистязание баулами вдоль забора, увенчавшееся таки приходом к кассе, где мы и обменяли 100 шекелей на голубой ремешок на руке с надписью Boombamela 2000, закрепляемый одноразовой заклепкой и служащий пропуском внутрь.

Гуляя (если конечно это уместно назвать прогулкой) вдоль забора, мы обнаружили нехилый дизель-генератор Шмерлинг, пожарную машину, амбуланс (то бишь скорую помощь), пару машин ментов и охранников с рациями по всему периметру. Пипл обезопасил себя как мог. Внутри однако ничто не напоминало ни о ментах, ни о пожарных.

Из разных мест звучала психоделическая музыка, курились кальяны, где-то просто били в барабаны, где-то что-то похожее на ВИА пыталось играть и петь блюз, но успеха не достигало. В нескольких местах под восточные барабаны (это такие резонаторы из металла или дерева, затянутые с одного конца кожей; играют на них либо быстрыми хлесткими ударами по периметру диффузора, либо глухими ударами в центр; звуки получаются в результате либо звонкими, либо глухими и мощными, как звучит иногда большой сабвуфер, я тут часто такие вижу) танцевали восточные же девушки, раскручивая на двух веревках в руках либо веревочные султанчики, либо светящиеся пластмассовые палочки, либо тлеющие или даже горящие на ветру уголья. Ритм и какая-то глубоко природная пластика завораживают, на это можно смотреть часами. Я по темноте своей не знаю чей это обычай, не очень знаком я и с такой музыкой, но это красиво. Это очень красиво.

Сначала мы расположились где-то посреди всего действа, но потом нас вежливо попросили перебраться дальше, что мы и сделали, поставив палатки за пределами ограды среди сотен других таких же. Еще немного побродили тут и там, послушали тех и этих, поговорили о том и о сем, попили водки, поели приготовленной на примусе тушонки с макаронами и легли спать. На фестиваль многие приехали с собаками большими и разными. В другой раз собаки обратят на себя внимание в Эйлате, но об этом в свое время. Вобщем ни вечером, ни утром следующего дня ничего экстраординарного нам не показали. Ну если не считать групповой медитации на выключенные огромного размера динамики (по крайней мере именно так и выглядели замершие в не самых естественных позах люди перед пустующей главной сценой).

Просто, без особой помпы и раскрутки собралось тысяч 10-15 человек (на 6 миллионов населения не включая арабов и практически не включая русских, тех и других наверное по миллиону), одевающихся вот так, любящих вот такую музыку, и без всяких конфликтов с социумом и государстовом, а напротив при их деятельном и очень полезном участии. Мелкобуржуазно, зато не опасно для здоровья, на сколько это возможно в чистом поле комфортно и без стрема. Стоит денег, но небольших, доступных вобщем-то каждому.

3.

Что еще обращает на себя внимание, не только тут, но и в других местах Израиля, это отсутствие голых людей. На всем большом диком пляже я видел только одного молодого человека и ни одной девушки. Еще, и это мне бросилось в глаза с первых же дней в Израиле, тут все женщины всех возрастов носят лифчики. Я имею в виду не только на пляже (что после крымских, да и нетолько, пляжей смотрится странно), но и вообще под любую одежду. Причем носят так, чтобы лямки обязательно были видны. Если они вдруг невидны, из-под футболки, ее перкособочивают, чтобы хоть одно плечо с лямкой было видно. В чем смысл этого мне глубоко непонятно, но даже на этом фестивале, где народ косит под пипл, сия традиция в одежде оставалась незыблимой.

Утром мы потихонечку позавтркали и собрались уезжать. Меня слегка беспоколо наличие автобусов, но как выяснилось, совершенно напрасно. Они ходили каждые 15 минут круглые сутки.

Весь следующий день я проспал, сильно ныли натертые неудобными ручками характерного эмигрантского баула плечи. Тут по этим сшитым из клетчатой синтетической мешковины баулам однозначно распознают т. н. новых репатриантов, иногда видишь на шоссе микроавтобус, вся крыша которого заполнена этими баулами, а внутренность их обалдевшими хозяивами.

На следующее утро мы наметили поездку по северу, Голанам, водопадам и сопутствующим достопримечательностям. Олег приехал ко мне утром и мы довольно рано стартовали в направлении водопадов Баниас (он же Паниас) по следующему маршруту. От Хадеры 65 дороге через Афулу (уж на что Хадера жопа и спальный район, Афула смотрится еще хуже) до пересечения с 85 (Kadarim junction), далее по 85 до пересечения с 90 (Kozarim junction). Участок дороги от Афулы до Kozarim junction - один из самых живописных, что я видел тут.

Местами эта дорога прорублена в скалах, местами идет по горным лугам, местами над долинами между горами. Природа, как вобщем-то почти весь север, напоминает Крым. С 85 сверху виден весь Киннерет.

Далее по 90 дороге через Кирьят Шмону, известную тем, что ее периодически обстреливает Ливан из реактивных установок, называемых тут Катюшами до поворота на 99. В Кирьят-Шмоне мы сделали короткую остановку. Докупили жратвы, выпивки, фотопленки и поехали дальше.

Приехали в Баниас на автостоянку и сели немного подкрепиться под осуждающие взгляды многочисленных верующих, смотрящих как мы поедаем бутерброды с пастрамой и запиваем их пивом прямо в разгар песаха. Вобщем благодаря запрещенному в это время пиву запрещенный в это время хлеб не стал поперек горла, и подкрепившись и заплатив 18 шекелей за вход мы спустились к водопаду.

Зрелище довольно красивое вообще, а на фоне местной природы еще и редкое. На другую сторону водопада нас не пустили, сказав, что уже вечер и маршрут закрыт. Ну и ладно, мы своего не упустим.

Выехав со стоянки, мы направились дальше в сторону Хермона и свернули через некоторое время к каким-то древним развалинам, которые, впрочем, оказались тоже закрыты для посещения. Это было уже слишком. Первой мыслью было перелезть через забор, но ее сменила более деструктивная - забор нужно убрать.

Вообще одним из первых впечатлений от путешествий по Израилю была колючая проволока. Самые неожиданные места вдруг оказываются затянутыми заборами из колючки. Мы с год обсуждали, что надо бы купить ножницы для ее перекусывания, когда какая-то нужда занесла нас на рынок в районе старой автостанции Тель-Авива. Там то я и имел глупость потрогать такие ножницы. Избавиться от продавца было уже невозможно. Он и цену снижал, и за руки хватал, и говорил, что уходить не купив такие замечательные ножницы не по мужски (или это Слуцкий придумал?), вобщем я их тогда купил и бросил в багажник, где они благополучно и пролежали до этого дня.

Вобщем перекусив колючку, и крепящуюю сеточный забор проволоку мы проникли на территорию каких-то исторических раскопок, где очевидно наслоились одна поверх другой посторойки, разнесенные во времени минимум на пару тысяч лет. Скольких только строителей не сменила эта земля. Может быть у меня даже проснулся бы интрес к истории, если бы кто-то увлекательно об этом рассказал. Вобщем мы отдали дань древностям, и уже возвращались, когда нарисовался охранник, интересующийся тем, как мы оказались за закрытым забором.

Что ему наплел Слуцкий я не понял, но нас не арестовали и мы поехали дальше, по 99 дороге до 989 и далее до крепости Нимрода, которая конечно была уже закрыта. Немного погуляв в лесу под ней, мы все же пожалели ставший теперь столь ненадежным препятствием забор, и отправились немного дальше, где на карте были обозначены столики. Пришло время поужинать.

Столики стояли под старыми дубами на краю леса, перед ними была большая стоянка, даже, как потом выяснилось, две. Мы облюбовали один из них, немного прибрали (тут вообще поддерживают чистоту в таких местах, но за предшествующую неделю праздников засрать успели все изрядно. Это вообще единственный праздник, когда верующим разрешено их религией ездить. В субботу им нельзя, в другие праздники тоже, или это рабочие дни. Поэтому в песах (он же passover, он же исход, к нему же, если верить в эти сказки, торопились распять Иисуса Иосифовича, ну а он, не будь дурак, воскрес, что и послужило причиной для празднования христианами пасхи) все Голаны заполонены верующими, как местного, так и иностранного розлива. Вобщем раздавленную мацу со столиков и лавок пришлось счищать с пристрастием.

Не успели мы с комфортом расположиться, как увидели идущего к соседнему столику панка с выбритым ирокезом, а за ним подтянулись еще трое молодых ребят явно русского вида. У них были рюкзаки, большая палатка и гитара.

4.

Ребята оказались тихими и культурными. Матом не ругались, попросили молоток, пригласили к себе к костру, для которого они натащили кучу сушняка из леса. Мы отказались и тихо попивая и закусывая варили макароны с тушенкой. К этому времени уже окончательно стемнело и наш столик освещался прицепленной к дубу лампочкой, питаемой от большой батареи, списанной с UPS'а но еще вполне пригодной для того, чтобы несколько часов питать пятиваттную 12-тивольтовую лампочку.

Был наверное уже десятый час, когда уже начавших петь ребят мы позвали к себе. Перед этим мы как раз обсудили, что песням, которые они поют, от 15 до бог знает скольки лет, что слышать их в оригинале они никак не могли. Ребята обрадовались и легко согласились присоединиться. Мы достали купленную в Кирьят-Шмоне бутылку бренди, какую-то оставшуюся закуску и стали сообщаться. Ребятам оказалось по 19 лет, они каким-то непостижимым образом были слушателями какой-то военно-морской школы. Обладателя ирокеза, самого хорошего в компании голоса, гитары, и как выяснилось автора нескольких песен звали Эрик.

Потеряв в большой компании контроль, мы стремительно напивались. Достоверно я не вспомню о чем мы с ними беседовали. Меня удивил, как я уже сказал, их репертуар. Часть песен были из того далекого лета 1986 года, когда приехав из Рыбачьего в Коктебель и прийдя вечером к набережной возле дома отдыха советских писателей мы (все те же мы!) обнаружили совершенно незнакомую, шокирующую, манящую культуру, столь непохожую на родное знакомое КСП и мелодичные задушевные песни при свечах. Но услышать в 2000 году почти на границе с Ливаном от 19-тилетних мальчиков, привезенных сюда в возрасте 10 лет, что все по-прежнему идет по плану было как-то странно.

Еще более странно было слышать полные протеста против всего общества тексты, сочиненные ими самими. Можно только представить какой же силы конфликт с обществом, собой, мироустройством выпихнул родителей этих ребят 10 лет назад в чужую страну, если и для их детей, живущих совершенно другой жизнью он все еще столь актуален. Чему можно было только порадоваться, так это их русскому языку. Многие взрослые эмигранты через несколько лет начинают сами того незамечая говорить на израильском русском, вставляя кучу ивритских слов, обычно самых простых. Наверное это следствие мучительного изучения чужого языка во взрослом возрасте, чего избежали эти ребята. В любом случае, говорили они грамотно.

Ну а мы продолжали бесконтрольно допивать бренди, ребята оказались еще и почти непьющими. Пришло время уезжать, путь-то неблизкий. Кое-как собрались, часть припасов оставили ребятам, они собирались еще три дня путешествовать по лесам, мы сели в машину и я поехал, как мне думалось, к выезду на шоссе. Было конечно темно, но рассмотреть, что до шоссе не только метров 20 по горизонтали, но и сантиметров 70 по вертикали конечно было можно, но сделали мы это только потом. Сначала я поехал прямо, несколько удивился грохоту и тому, что погасла подсветка приборной доски, но решил, что потом разберемся и надо ехать, выехал на шоссе и поехал.

Метров через 500 все же здравый смысл одержал нелегкую победу и мы остановились посмотреть что же в конце концов случилось. Сначала показалось, что пиздец, зад выглядел как-то не так. Потом выяснилось, что все вобщем-то так, ну немного провисла новая выхлопная труба, но она была тут же водворена на место, видно ее недостаточно затянули, когда меняли, и отсутствует большой пластмассовый кожух заднего бампера и лампочки подсветки номера. Нигде ничего не было помято, ниоткуда не текло масло или вода.

Мы вернулись назад и у выложенной камнями примерно семидесятисантиметровой ступеньки нашли бампер и фонарики и собственно поняли что же произошло. Ну как минимум крупно повезло, если бы я ехал медленее, я бы наверное разбил весь перед машины, если бы чуть полз, сел бы на брюхо. А так не то от сотрясения, не то чуть зацепившись за край ступеньки отлетел держащийся на честном слове кусок пластмассы, сдернул фонарики, идущие к нему провода замкнулись и сгорел предохранитель, от чего пропала подсветка приборов. Забрав бампер и фонарики на заднее сиденье мы потихонечку поехали домой по обратному (или приблизительно, где-то кусок пути мы проехали немного иначе) маршруту.

Еще во время прогулки по водопаду Баниас, выяснилось, что подруга Олега не сможет поехать с ним в Эйлат, как он планировал и на следующий день мы решили, что еще на следующий с раннего утра мы поедем туда с ним. С утра следующего дня я ликвидировал последствия прошлой ночи, закрепил бампер, прихватив его для надежности пластиковми стрипами и новыми шурупами. Вернул на место лампочки, заменил предохранитель и лег спать. Встав в полшестого утром следующего дня, я поехал в Тель-Авив, а от туда часов в 8 мы уже в машине Олега отправились в Эйлат.

До последнего момента я сомневался ехать или нет. Была какая-то простуда, небольшая температура, да и сам Эйлат представлялся скучнейшим местом. Да еще и старый друг Андрей Герасимов , который должен был уже несколько дней как быть в Израиле куда-то пропал и не звонил.

5.

Все же мы поехали по 1 дороге через Иерусалим до Мертвого (или как тут его называют Соленого) моря, а от туда по 90 до самого Эйлата с несколькими короткими остановками по пути для заправки машины и подкрепления себя. Эйлат оказался маленьким невнятным городишком, построенном вокруг окруженного отелями залива Красного моря. Мы ткнулись в пару маленьких гостинниц и хостелей, когда нас окликнула типичная сдающая комнату хозяйка и Олег сторговался с ней на три ночи ночлега по 150 шекелей с двоих за каждую. Это был последний день песаха, поэтому, как она сказала, цена такая низкая. Несколько дней назад это стоило бы все 400. Комната оказалась достаточно просторной для двух кроватей, холодильника, кухонного стола с мойкой и туалета с душем. Все новое и чистое. Кондиционирование центральное. Вход отдельный. Перед домом (тут такие жилища называют кОтедж) - стоянка.

Вселившись и приняв душ, мы легли поспать, а вечером пошли посмотреть что же собой представляет этот курорт. Для этого мы купили пару небольших (0.5) бутылочек ликера и несколько яблок. На мой взгляд, курорт вполне оправдывал свою репутацию респектабельного и скучного места. Наконец на сотовый телефон Олега позвонил Герасимов и объявил, что он наконец нашелся и пребывает в Лоде. Погуляв еще немного, мы от нечего делать зашли в большой магазин. В совке такие называли универмагом, тут их почему-то называют каньон. Возможно под впечатлением от возможностей сотовой связи, возможно от того, что в Эйлате часть товаров не облагается налогом и цена на 17% ниже, вобщем я там купил сотовый телефон (058725283), работающий без договора с компанией, предоставляющей услуги связи, а по карточке, которую можно купить на почте, ввсести код с нее в аппарат и тем самым оплатить скажем час исходящих разговоров. За входящие платит звонящий.

Следующий день мы решили посвятить морским аттракциям, и поехали практически на границу с Египтом на коралловый пляж. Там цивильно заплатив за вход по 20 шеккелей и еще по 10 за маски и лежаки мы расположились на берегу. В отличие от очень соленого, вечно мутного, штормящего и летом напоминающего температурой не то горячее молоко, не то и что-то похуже Средиземного, Красное доставляет удовольствие. По температуре и солености оно напоминает Черное, но оно чище. Когда же в маске или очках опускаешь голову вниз - охуеваешь. Вокруг совершенно нереальное количество совершенно нереальных рыб, кораллов, выглядящих диковинными растениями (хотя все знают, что это животное), лиловых медуз. Рыбам видимо любопытны отдыхающие, по крайней мере их возле схода к воде гораздо больше, чем в других местах. В этом море чувствуешь себя в аквариуме наоборот.

Разнообразие форм и расцветок поражает воображение. Когда выходишь из моря, возникает мысль о боге. Только очень недалекому, или очень подлому человеку могла прийти в голову мысль, что такое разнообразие форм ни с того ни с сего вдруг взял, да и создал бог. Вместе со всеми этими кораллами под водой и горами на берегу. А потом вдруг взял, да и создал человека.

Потом был океанариум с акулами, скатами, аквариумом с диковинными рыбами, моллюсками и членистоногими. На пляже за каких-то два часа мы на фиг сгорели, что на некоторое время отвлекло от мыслей о простуде. Мы цивильно пообедали в ресторане и поехали спать. Вечером опять на Променад (это название улицы вдоль гостиниц и моря). И опять самые мрачные мысли. Кажется, что все население состоит из восьмиклассниц и собак. Собаки все разного размера, но по большей части черные. Как они переживают жару (когда мы были, это 32 градуса, летом на 10 больше) не ясно. Восьмиклассницы, да и те, кто по-старше, все одинаковые. Причем независимо от того местные они, из других частей Израиля или из-за границы. Впечатление, что слушают они одну и ту же музыку, смотрят одни и те же клипы, покупают одну и туже одежду в одинаковых магазинах. начинаешь особенно хорошо понимать во что стреляют Микки и Мэлори.

На следующий день нам был пиздец. Болело все, одежда приносила невыносимые страдания, луч солнуа обжигал, как утюг. Решив, что моря достаточно, мы поехали в парк Тимна что в 25 километрах к северу от Эйлата. Это большой природный массив, в центре которого есть крохотное озеро (даже по харьковским меркам это тянет максимум на лужу) по краям - горная гряда, а остальное - выжженая солнцем пустыня. Ветер, вода (зимой там идут ливневые дожди, заливающие все водой на метр-полтора, судя по указателям на дорогах) сделали из гор причудливые формы. То гриб, то столбы. Но это только часть аттракции. Вторая - этот парк древнейшее место добычи меди. Уже 6000 лет назад, лет за 300, если придерживаться местного летоисчисления, до сотворения мира, египтяне уже добывали каменными топорами медную руду и плавили медь. Трудно представить себе какая сила заставляла людей в этой пустыне добывать медь. Кому и как пришла эта идея в голову? Как он смог заразить ею окружающих? Нам, выйдя из машины возле этих древнейших шахт, хотелось просто тихо лечь и помереть. правда каким-то образом в этой пустыне умудряется жить куча живности. Козлы с огромными загнутыми назад рогами выбегают прямо на дорогу. Наверняка есть и всякая мелкая живность, но ее не видно. Разве что птицы.

6.

Вечером мы еще погуляли, запаслись пивом и бренди на обратную дорогу, поужинали в ресторане. Я заказал обычную отбивную с жареной картошкой (тут это называется стейк с чипсами) и суп. Суп оказался вкусным, и это был наверное первый за 2 года здесь суп. В столовых, где мы едим на работе я его не беру, сам не готовлю. Нет, вру. Это был второй суп, первый был наверное больше года назад, мы тогда в Тель-Авиве напились текилой, я ночевал у Слуцкого и на следующее утро он сварил какойто реанимационный супчик. Олег заказал морскую еду с непонятным нам английским названием. Пока ее готовили, я представлял себе как минимум осьминога с цветными грустными глазами в тарелке с салатом. Оказались какие-то клешни в миске с соусом. Слуцкий говорил, что вкусно, но я бы наверное есть не стал...

Утром следующего дня мы как-то собрались и наконец поехали назад. Даже не представляю себе что там можно делать еще один день. Кататься на протестующем во всю глотку верблюде среди напоминающих дешевые декорации малобюджетного кино "настоящих бедуинских тентов", или на 3D симуляторе гигантского ската в океанариуме? Вобщем обратно по 90 дороге до пересечения с 1, потом по ней через Иерасулим до Тель-Авива. 5 часов с небольшими остановками. При выгрузке вещей купленное в Эйлате бренди было разбито... Мы немного перекусили у Олега и я вернулся к машине и позвонил Герасимову. Они как раз возвращались из парка сафари в Тель-Авиве (это что-то вроде большого зоопарка без клеток, както я там еще не был) и мы договорились встретиься за зданием алмазной биржи, где в это время субботнего дня можно стоять.

Этот район Тель-Авива известен высотными зданиями (самой биржи и другими) и тем, что это место, где бляди снимают клиентов. Не успел я припарковаться, как на противоположном углу нарисовалась одна из них, решившая начать трудовую ночь еще днем. За те 15-20 минут, что я ждал andy, она успела уехать в одной машине, вернуться в другой и сесть в третью. По-моему, это блядство, а не проституция. Говорят, что стоит это 50-100 шеккелей, но о каком качестве услуг можно говорить при такой скорострельности?

Я забрал andy с Наташей и мы поехали сначала ко мне домой, где мы немедленно уселись за два связанных локальной сетью компьютера и стали смотреть почту. Не хватало правда третьего компьютера. Потом мы все же решили поехать в лес. Дома у меня оставались тактические запасы виски, какая-то жратва, так что можно было ехать. В таких случаях я всегда выбираю лес Кармель, что недалеко от Хайфы и найденную когда-то Шерманом полянку в нем. Лес этот известен тем, что начиная от предзакатного часа, и дальше наверное всю ночь там каждые минут 40 начинают дружно выть шакалы, в изобилии водящиеся в нем. Туда мы ездили и с Умкой. Запасти дрова заранее не получилось, не хотелось терять время и заезжать на лесопилку в Хадере, где я иногда набираю полный багажник дров.

Поэтому мы насобирали какого-то сушняка прямо в лесу и костер у нас был. Правда через час-полтора дрова закончились и мы пошли собирать еще. Уже давно мы приспособились решать проблему костра при помощи вокнутных в разных местах этого леса столбиков с совершенно нелепыми стрелками. На столько давно, что большей части столбиков по пути к полянке уже нет. А тут идем и смотрим - стоит. Но стоит крепко, шатается, но не дается. Мысль сковырнуть такой столбик машиной появилась у меня еще когда мы ездили туда с Умкой, но тогда реализовать ее не пришлось - она торопилась на стрелку в Хайфе. Сейчас же ничто не мешало. В багажнике среди прочего хлама лежит и толстый пеньковый канат, подобранный когда-то во дворе возле работы. Им-то я и привязал столбик к буксировочной скобе, и за несколько плавных толчков расшатал его до вполне вынимабельного стостояния. Столбик правда в долгу не остался и довольно чувствительно наступил мне на ногу. Ну не "хрясь пополам", но как-то близко. За это он был подвергнут сжиганию на костре примерно на треть. Потом мы тщательно затушили костер и тут выяснилось, что гости умирают хотят курить, а зажигалка куда-то подевалась, спички сгинули, прикуриватель в машине почему-то не работает и из всех источников огня есть только хайтековский газовый примус с пъезозажигалкой, который я и предложил даме и сопутсвующему ей Герасимову под их слабые возражения не делать этого в машине. Потом мы вернулись в Хадеру. Не верьте Герасимову, 150 километров в час мы не ехали, максимум 140, а когда вдали мигала ментовская мигалка, так и все 90.

На следующий, впрочем уже на этот день нужно было идти на работу. Пасха закончилась и это школьное сочинение тоже.